Вопрос о переходе в богослужении от церковнославянского языка на современный русский далеко не праздный. Существует точка зрения , что «Отказ от церковнославянского языка, – языка православного богослужения и книжности, сформировавшего наш народ как нацию, неизбежно приведет к тому, что мы потеряем самих себя и утратим объединяющую нас духовную силу… Ибо церковнославянский язык – это фундамент, на котором зиждется здание нашей духовности, культуры, традиций, нашей национальной сущности».
Сказано красиво, но не верно. Начать с того, что не совсем понятно, каким образом церковнославянский язык лежит в основе формирования русской нации. На этот процесс влияло огромное число этнокультурных, религиозных, экономических, политических факторов, так что абсолютизировать один нет смысла. Несомненно, Православная вера сыграла большую роль в этом, но сбрасывать главный, этнокультурный славянский, фактор просто невозможно: греки, грузины, осетины, румыны, также являются православными, однако их стереотипы поведения далеки от того, чтобы отождествлять их с русскими. Но даже если исходить из признания религиозного фактора, то церковнославянский язык явно здесь был не на первом месте, а само Христианское учение!
Теперь, собственно, о замене церковнославянского языка на современный русский язык. Изложим аргументы «за»:
Церковнославянский язык не являлся изначальным языком, на котором шло богослужение у первых христиан. Он был создан искусственно: этот язык был максимально близок к различным славянским диалектам, которые в то время сильно не различались между собой (создан на основе древнеболгарского с добавлением чехо-моравских слов и понятий). Целью создания данного языка было приобщение славян к Христианской церкви: для успешной проповеди христианского учения нужен был язык, который бы воспринимался славянами как родной (именно поэтому за основу был взят один из славянских диалектов, тогда ещё сильно не отличавшийся от других подобных ему диалектов, не являвшихся самостоятельными языками). Взяв за основу древнеболгарский диалект, святые подвижники добавили чехо-моравские слова (св. Кирилл и Мефодий крестили славян в Великоморавской державе – государстве, существовавшем в IX-X вв. на территории современной Чехии, Словакии, части территории Венгрии, Австрии и Хорватии). Для правителей Моравской державы было крайне важно, приняв Христианство, создать свою, славянскую, независимую от германского епископата церковь. Однако достаточного количества обобщений и терминов, необходимых для перевода религиозных текстов с греческого, в народных диалектах не было. Необходимо было создать подобные вещи искусственно – поэтому и появился церковнославянский (или как принято сейчас говорить – старославянский язык).
Этот язык неоднократно подвергался реформации. Первый (созданный св. Кириллом и Мефодием, создавшими кроме того, в качестве азбуки глаголицу) был позже реформирован в Болгарии на основе староболгарского языка с удалением из него чехо-моравских и устаревших слов (реформа царя Симеона-книголюбца). Именно в ходе второй реформы был создан алфавит, который называется кириллица. Далее язык осовременивался в ходе церковной реформы в XVII в. Поэтому аргумент о том, что церковнославянский язык – изначальный, который создали св. Кирилл и Мефодий не выдерживает не то что критики, а даже простого сопоставления с фактами.
Владимир принял болгарский, а не греческий вариант языка именно потому, что Церковнославянский был гораздо ближе и понятнее русским, чем греческий – язык абсолютно другого типа. Надо было приобщить к вере русских славян, а для этого надо было взять понятный язык Богослужения. Церковь понимала, что для успешной миссионерской деятельности нужен язык понятный новообращённым. Странно, что сегодня некоторые деятели Церкви отказываются это понять. Церковнославянский язык значительно отличается от современного русского языка. Возможно ли, опираясь на язык 400-летней (даже если считать от его последней реформы) древности, вести успешную миссионерскую и просветительскую деятельность? Думается, что нет. Язык Церкви должен быть максимально понятен пастве.
Те, кто активно выступает против перевода богослужения на русский язык, почему-то используют термин «разговорный русский язык», хотя любому более-менее сведущему в филологии человеку очевидно, что в любой нации есть два языка – разговорный (диалектов которого великое множество) и литературный, который и является общенациональным языком культуры. Именно литературный язык – основа для переложения. Но речь идёт не о том, чтобы заменить церковнославянский язык, а о том, чтобы его осовременить. Речь только о том, чтобы осовременить язык. А это можно сделать только на основе русского языка, обогатив его духовными понятиями церковнославянского, которого нет в русском.
Не надо заменять специальные термины, однако почему нельзя осовременить формы глаголов, местоимений, прилагательных, чтобы они были понятны современному человеку без специального перевода? Это делалось в Православной церкви уже не раз. Если же этого нельзя сделать по каноническим соображениям, тогда изначально надо было служить на греческом, арамейском, либо латыни (на тех языках, на которых вначале развивалось христианство): церковнославянский язык возник почти через 9 веков после Рождества Христова, и уже в силу этого не может считаться изначальным языком Церкви. Но наши великие предки решили использовать язык максимально понятный славянам. Почему же теперь мы не можем сделать то же самое. Какие Православные каноны мы этим нарушаем? В чём в этом случае отступление от Веры? Почему этого нельзя сделать, если те, кто это сделал изначально, являются святыми нашей Церкви?
Церковнославянский язык не понятен современному человеку, он является мёртвым языком, наряду с латынью и древнегреческим, его необходимо будет изучать столь же серьёзно, как и любой другой иностранный язык. И всё равно думать на нём не будем, а именно это необходимо для молитвы.
Основная масса прихожан специально изучать его не будет. Что же остаётся? Остаётся просто заучивать на память молитвы и воспроизводить их потом как заклинания, но разве это правильно? При богослужении многие прихожане вообще мало что понимают: при переводе на слух достаточно не понять одно слово, чтобы не понять ничего.
Ряд исследователей, священников и общественных деятелей говорят о возможности раскола Церкви в случае перехода на русский язык, приводя в пример церковные расколы прошлого. Однако, если внимательно изучать историю этих расколов, то всегда за видимыми обрядовыми причинами стоят более глубокие социальные, политические, мировоззренческо-философские причины. Внешние, обрядовые моменты обычно служили поводом, а не причиной раскола. Да и повод для раскола поистине ничтожный – сделать современными грамматические конструкции. Почитаемый Церковью святитель Стефан Пермский ещё в XIV в. перевёл основные церковные сочинения со старославянского языка на язык коми, приобщая язычников к истинной вере. Если можно переводить на неславянские языки, что крамольного в том, чтобы «перевести» на русский. В чём причина для возможного раскола?
Надо учитывать, что язык всегда был, есть и будет оружием пропаганды. Однако, не используя современного оружия, не рискуем ли мы проиграть не только отдельную битву, но и всю войну?
Источник: RossiyaNeEvropa
Заставка: tagileparhiya.ru
