Процесс цифровизации, ускорившийся в России с началом пандемии коронавируса, нельзя ни игнорировать, ни приостановить. В ней назрела объективная необходимость. Нужно резко поднять гибкость и скорость государственного управления в условиях кризиса, и выиграть конкуренцию за людей. Какова сущность и риски цифровизации в России, рассказал Глава компании NAUMEN Александр Давыдов.
Плюсы и минусы цифровизации
У цифровизации есть позитив. Цифровая трансформация позволяет руководству государства преодолеть сопротивление или инерцию чиновников на среднем и высшем уровне. Сегодня эта прослойка государственных служащих, включая часть правительства и ЦБ, полярно настроена по отношению к народу. Впитанная “либеральная” идеология не позволяет им претворять в жизнь идеи, которые предлагает Владимир Путин.
Это «приватизационное», по словам экономиста Михаила Хазина, поколение чиновников воспринимает государственные деньги как собственные, подлежащие “освоению” своими контрагентами, и препятствует расходованию их на невыгодную поддержку граждан. Функционеры не могут представить, что выделенные им бюджетные деньги можно целиком, без возвратов, просто так, – раздать людям. Так они не работали. Чиновников не перевоспитать. Можно выращивать новое поколение служащих, что президент и делает, постепенно меняя аппарат. Процесс не быстрый.
В кризисные времена действовать нужно быстрее, необходимо буквально чтобы «нажатием одной кнопки» все семьи получили детские пособия, а предприниматели – беспроцентные кредиты, и этот процесс не должна тормозить прослойка чиновничества. Решением является цифровизация, которая позволит обойти средний слой чиновников, и дать деньги и льготы напрямую.
Для этого нужен Реестр населения, первая межведомственная база данных. Реестр вызвал много подозрений и не напрасно. Реестр впервые на уровне всего государства законодательно фиксирует каждую личность, фиксирует законные свойства личности и законные связи между личностями, включая брачные и родительские. Через эти свойства и связи можно гибко регулировать обязательства государства к личности и обязательства личности к государству.
Например, Реестр впервые позволит определить состав домовладения или семьи, что позволит сосчитать общий семейный доход и средний доход на душу в семье. Возможно, что это единственный быстрый способ дать семье налоговые и финансовые льготы, поддержать уровень минимального потребления. Без Реестра невозможно решить задачи поддержки семьи.
С помощью Реестра можно изменить политику пенсионной системы. Сейчас пенсионная система содержит неразрешимое противоречие. Далее говорю упрощенно. Пенсия прямо пропорциональна общей сумме текущих соцвзносов страны. Средняя пенсия НЕ ЗАВИСИТ от того, сколько соцвзносов заплатили все пенсионеры перед выходом на пенсию, потому что пенсия выплачивается из текущих соцвзносов тех кто сейчас работает. Платят взносы сейчас – следующее поколение после пенсионеров — «дети и внуки» пенсионеров. То есть средняя пенсия зависит от числа детей и внуков пенсионеров. Но пенсионная политика НИКАК не мотивирует на увеличение числа детей и внуков, от чего реально и зависит размер пенсий.
А на что мотивирует система начисления пенсий? — на увеличение своих соцвзносов, из которых пенсия потом платиться НЕ будет, и от которых средняя пенсия зависеть НЕ будет. Одновременно система НЕ мотивирует рост числа плательщиков соцвзносов следующего поколения, от числа которых средняя пенсия прямо пропорциональна. Предлагаю здесь удивиться, что система мотивирует людей на крысиные гонки по увеличению своей доли от сжимающегося пирога пенсий, но не мотивирует на увеличение самого пирога пенсий. Пенсионно-семейную политику можно изменить с помощью Реестра населения.
Как? Имея родительские отношения в Реестре, государство может платить надбавку пенсии родителям, прямо как долю от суммы социальных взносов своих взрослых детей. На число своих детей родитель повлиять может. Воспитать детей, мотивировать их на учебу, на хорошее образование, на поиск места в жизни и нужной профессии — может.
Взрослые дети будут знать, насколько их официальная зарплата кормит родителей. Не нужно черных зарплат, – если любишь родителей. А детей захочется иметь – не меньше 4-х, потому что у второй половины твоих детей в браке есть свои родители. Такая мера резко повысит значимость детей, укрепит экономическое значение семьи, а значит и ответственность за брак, снизит число разводов и повысит рождаемость.
Приведенный пример показывает, что Реестр может стать очень мощным инструментом управления страной. Через Реестр можно вводить положительные/отрицательные обратные связи на важные процессы, что станет их усиливать/ослаблять. Выше я привел пример, как обратной связью на пенсию можно поднять рождаемость. Уверен, что есть обратные связи, снижающие отток из малых городов и сельской местности. Реестр с местом жительства дает возможности создания инструментов целевого финансирования, например, местной транспортной инфраструктуры. Когда местные законы позволят создавать местные фонды с обязательствами всех жителей.
Но как любой мощный инструмент, Реестр очень опасен. Как, например, опасны ядерные технологии, одновременно дающие выигрыш в энергетике. Опасность Реестра есть и для страны, и для любой персоны.
На Реестр могут навесить систему подсчета социального рейтинга гражданина, на основании которой ограничат его свободы. На Реестр могут навесить системы ограничения свободы передвижения, доступа к объектам инфраструктуры (транспортные системы, публичные здания и тп), свободы совершения финансовых и торговых операций. Вспомните то самое библейское “нельзя будет ни покупать, ни продавать”. На Реестр можно навесить ограничения любых свобод.
Надо очень внимательно смотреть на те функции и системы, которые будут навешиваться на Реестр. Например, вопрос биоидентификации личности – не должен быть функцией Реестра. Биоидентификация не должна быть всеобщей и обязательной. Ответы на такие вопросы проводят красную черту, переступая которую мы получим ад уже здесь, на земле, да еще быстро, при нашей жизни.
Неправильные действия с Реестром могут разбалансировать страну. Если установить на любой процесс слишком сильную положительную обратную связь, то в процесс втянутся все доступные ресурсы (из теории систем). Что может привести к ослаблению и деградации других важных процессов. Страну можно ввести в хаос.
У цифровизации есть огромные подводные камни. Она концентрирует власть на самом верхнем уровне. И, поскольку те, кто управляют через информационные системы, смогут менять очень многое в стране, просто «нажав на кнопку», люди должны доверять этой власти безусловно. Доверять на другом уровне, чем сейчас. У огромной массы промежуточного чиновничества плюс в том, что оно выполняет инерционную и фильтрационную функцию: в России можно принимать любые указы и законы, но административная прослойка не дает выполнить их быстро, или выполнить вообще. С цифровизацией эта инерция исчезает, можно будет раскачивать страну в любую сторону безо сопротивления. Люди станут абсолютно зависимы от решений, которые будет принимать власть, спрятаться не удастся.
Острым становится вопрос произвола. Обращение с цифровыми двойниками человека тут же отражается на личности. До сих пор вас мало касалось, что случился потоп в архиве ЗАГСа и записи пропали. От этого вы из жизни не выключены. А цифровизация может вас, – по ошибке программы, по произволу чиновника или сотрудника спецслужбы, – сделать несуществующим, выключить из жизни, подменить вас другой личностью, или отнять имущество, детей, гражданство, работу. Сложность еще в высокой скорости процессов, которые делают неактуальными прежние процедуры безопасности. В этом смысле цифровой тоталитаризм новой эпохи неизбежен.
Но цифровизацию нельзя отложить или замедлить. Информационные процессы в обществе стали быстрыми, соответственно стали быстрыми изменения общества. Быстро меняется обстановка в мире, меняются торговые и финансовые отношения через санкции и войны, возникают дефицит ресурсов, которые надо исправлять. Быстро случаются эпидемии. Реакция государства тоже должна быть быстрой, иначе наступает дестабилизация страны. В подобной круговерти вы не можете без цифровизации управлять страной и побеждать в конкуренции с другими странами. Цифровизация – вопрос выживания государства.
Следующая проблемная сторона – это приватизация цифровой власти. Когда власть отдает функции информационной работы таким агентам, как Сбербанк. Который с удовольствием коллекционирует массу персональных и биоидентификационных данных, что позволяет ему адресно управлять поведением массы населения. Цели такой деятельности не объявляются, точнее целью провозглашается удобство работы клиента. Конечно, это сыр в ловушке.
Очевидно, что крупные частные компании выступают “ловцами человеков”. Понятно, что они не апостолы, ловят не для Бога, а для получения своей максимальной выгоды. Но при таком масштабе ловли выгода не отличима от госналога по своей неизбежности и произвольности назначенного размера. Монополизм позволяет извлекать любую выгоду, поэтому тарифы услуг и доходы Сбербанка давно должны стать предметом утверждения государственной комиссии. Что впрочем касается всех олигополий, включая Яндекс.
Баланс выгоды информационных олигополий и их клиентов должно контролировать государство. А если такой гигант, как Сбер, контролирует одновременно и финансовые и информационные потоки (по массовым нефинансовым услугам) клиентов, то он может контролировать клиентов тотально, почище государства. Возможно, что на законодательном уровне придется запретить совмещение финансовых и иных услуг аффилированным структурам.
То, что главной целью Сбербанка является управление людьми, подтверждается полной вовлеченностью Германа Грефа в формирование новой средней школы. Очевидно, что собственное воспитание молодежи решает долгосрочную задачу управления взрослыми.
Частный процесс управления не является незаконным. Люди в массе требуют управления своим поведением: финансовым, покупательным, рабочим, транспортным, семейным и т.д. Сейчас это управление производится, как правило, в виде безадресного воздействия частными компаниями с помощью рекламы, медиапродукции, СМИ и сетевым контентом. Основная опасность – это именно тотальность частного управления. Частные интересы Сбербанка или Яндекса не имеют ничего общего с коренными интересами людей, общества, государства. Ранее тотальность управления частными компаниями сдерживалась их конкуренцией. Сейчас – уже нет. Пример полной синхронности кампаний СМИ Америки показывает, что эта конкуренция исчезла, преодолена сговором владельцев СМИ и их рекламодателей.
Как избежать превращения в «цифровой концлагерь»?
Интересен опыт Москвы на тотальный запрет передвижения по городу, названный “электронными пропусками”. То есть всем отменили свободу передвижения, перевели на аналог домашнего ареста без решения суда. Далее ввели разрешительную систему избранным.
Логичным и соответствующим Конституции было бы наоборот, сохранить конституционную свободу передвижения по умолчанию, а запретить попадать в скопления людей подозрительным, которые могут представлять опасность, или для которых это опасно. Проще говоря, всем – разрешить, а подозрительным – запретить. Но поступили наоборот, всем запретили, а разрешают по своему усмотрению.
Это шокировало людей, включая меня, очевидной незаконностью и легкостью введения. Люди потрясены тем, что глава региона может запросто изолировать и контролировать кого угодно. После этого все обоснованно заговорили о «цифровом концлагере».
Очевидно, что у Сергея Собянина не было умысла устраивать “новый мировой порядок”. Точнее даже наоборот, его действия демаскировали и навредили введению НМП. Более логичным стало бы тихое, постепенное введение запретов отдельным категориям: на посещение кинотеатров, потом – ТЦ, потом – на проезд на общественном транспорте. На вокзалы и аэропорты, на въезд в страну, на использование наличных сначала в большой сумме, потом меньшей, потом – совсем.
Если бы я вводил НМП, то вводил бы ограничения дозами с интервалом привыкания. Люди бы не возмущались. Однако губернатор Москвы пошёл ва-банк и сразу ввёл максимальную меру, на что народ немедленно отреагировал. Вместо медленного нагрева горшка с молоком, лягушку сразу окунули в кипяток. Народ быстро сообразил, что его варят в “цифровой концлагерь” и возмутился. А мэр получил твердое алиби от обвинения работы на американских неоконов.
Цифровизация порождает абсолютную персональную ответственность управляющих. Тот же Реестр и многие его подсистемы будут межведомственными, прежняя система ответственности ведомств уже не работает. Кто будет отвечать? Единственный, кто в состоянии контролировать процесс трансформации – это президент. С цифровизацией появляется невероятная ранее власть, которая должна быть персонализирована. Взгляды людей сосредоточены конкретно на Путине, хочется понять, можно ли ему доверять такую власть, не заведет ли он нас в ад при жизни.
Доверять можно если он и народ “одной крови”, если у них общие ценности: если я верю в Бога, он тоже верит, если я люблю Родину, он не может причинять ей вред своими действиями. Он должен защищать страну и ее народ от наступления возможного цифрового ада. Кроме должности Верховного главнокомандующего, президент должен быть Верховным системным администратором, которому подчиняются все значимые межведомственные информационные системы, таких как Реестр населения.
Чиновники могут войти в административный раж, и в этом состоянии готовы творить что угодно, включая тотальные запреты и ограничения. В такой ситуации остаётся только ждать, когда чиновников приведут в чувство, а применение цифровых технологий наконец регламентируют. Это временные трудности, они преодолеваются, если будет персональное Верховное командование информационными ресурсами.
Еще сложность цифровизации – деперсонализация наложения штрафов и ограничений. В период пандемии ввели систему автоматического распознавания лиц, и она показала один из самых неприятных недостатков цифровизации. Например, некоторым людям пришли штрафы за то, что они находились в неположенном месте без цифрового пропуска. На самом деле их там не было, но камера распознала лица с точностью до 60%. Поэтому людей обязали оплатить штраф.
Для таких случаев нужен персонализированный обвинитель, конкретное должностное лицо, которое может отменить собственное обвинение. Обвинять должен человек, а не абстрактная компьютерная система. Сейчас штрафы, выписанные автоматически, никто не может отменить – нет ответственных за это чиновников. Кроме того, если власть вводит цифровое обвинение, одновременно должно появиться и быстрое цифровое опротестование и быстрый человеческий арбитраж. В противном случае недостатки цифровизации вызовут огромное социальное напряжение. «Цифровой концлагерь» означает, что над людьми довлеет неведомая сила, и некому на неё пожаловаться.
Как цифровизация повлияет на демократию?
В России началась цифровизация избирательного процесса. В нескольких регионах уже опробовали голосование по интернету. И возник вопрос, может ли весь народ принимать какие-то значимые решения онлайн, минуя обсуждения депутатов и среднее чиновничество? На мой взгляд, чем более значимое решение для страны нужно принять голосованием, тем меньше для этого подходит электронное дистанционное голосование.
Традиционное голосование на избирательном участке предполагает преодоление барьера минимальных усилий – нужно собраться, выйти из дома, потратить время на дорогу и на голосование. В пандемию – надо еще и рискнуть здоровьем. Это препятствие отсекает тех людей, для кого незначим выбор. Если позволить гражданам голосовать за важные вещи одним нажатием кнопки на смартфоне, это приведёт к опасным последствиям.
Решения должны принимать те, кто несет за них ответственность, иначе политическая система вырождается в представительную демократию, где элиты манипулируют мнением масс. Безответственными – легко манипулировать, им – все равно. Отрыв задницы от дивана, – это минимальный тест (ценз) на ответственного избирателя. Поэтому я против онлайн-голосования по любым значимым для страны вопросам. Кроме того, электронное голосование облегчает электронный подкуп избирателя, который может иметь массовый масштаб благодаря легкости цифровых коммуникаций.
С другой стороны, электронное голосование совершенно уместно в масштабе квартала, района или города (не федерального субъекта). Например, это позволит решить, где строить детскую площадку или как благоустраивать парк, какую ветку трамвая проложить. Такая «повседневная» демократия вовлекает людей в общественную жизнь и сплачивает население.
Надо сокращать число электронных действий, судьбоносных для страны, в том числе и потому, что для них неизбежно встанет вопрос о неотделимости личности от электронной подписи. А преодолеть ее могут исключительно устройства (чипы) вживленные в тело. Вот до этого чипирования доводить массы людей – точно нельзя.
Специально для РНК.
