Рекомендации комиссии ВР: власть продолжает курс на борьбу с УПЦ

30 мая 2022 г. в Комитете Верховной Рады по вопросам гуманитарной и информационной политики состоялись слушания на тему: «Об угрозах национальной безопасности Украины, связанных с деятельностью религиозных организаций, которые имеют руководящие центры на территории государства-агрессора», по итогам которых Комитет 15 июня 2022 г. принял соответствующие Рекомендации. Документ этот весьма показателен, во-первых, потому что в нем содержатся глубокие внутренние противоречия, а во-вторых – он является отражением той борьбы за будущее Украины, которая идет не только на фронтах. И, судя по Рекомендациям, власть видит это будущее без УПЦ.

Основные тезисы Рекомендаций следующие:

• на оккупированных территориях Украины происходит преследование религиозных конфессий и ущемление прав верующих, в то же время на подконтрольной территории ничего этого нет;
• закон 2662-VIII (о переименовании УПЦ) «не до конца реализован», Верховная Рада должна разработать «обновленную его редакцию» и воплотить в жизнь;
• необходимо бороться с последствиями указов Петра I и Екатерины II, ущемляющих верующих украинцев;
• богослужения необходимо проводить только на украинском языке;
• все православные должны объединиться в одну церковь ради «повышения авторитета Украины на международной арене»;
• необходимо создать законопроект об упрощении переходов религиозных общин в тех случаях, когда настоятель против;
• против РПЦ и крымских епархий необходимо ввести санкции на уровне СНБО;
• Кабмин должен усилить надзор за религиозными организациями с центром в стране-агрессоре, в частности за финансами, пожертвованиями и т.д.;
• на уровне местных властей необходимо создать комиссии для проведения дискуссий при принятии решений о переходах общин.

Прежде чем переходить к анализу данного документа и указывать на его противоречия, следует сказать, что само появление этих Рекомендаций красноречиво указывает – недруги УПЦ не оставят попыток уничтожить Церковь несмотря на то, что Собор УПЦ в Феофании провозгласил о ее полной самостоятельности и независимости от РПЦ.

Это значит, что целью борьбы является именно УПЦ как таковая, а вовсе не ее отношения с РПЦ. Недруги будут стараться навредить УПЦ, будь она трижды независима и автокефальна. И священноначалие прекрасно понимало, что провозглашение полной независимости не положит конец гонениям, а значит, главным мотивом такого провозглашения было не желание прекратить гонения, а нечто иное. А теперь, собственно, о Рекомендациях, точнее – об абсурдности и противоречиях документа.

Противоречие первое: о ком пишет Комитет, если в Украине нет Церквей с центром в РФ?

Слушания Комитета ВР по вопросам гуманитарной и информационной политики были направлены против одной единственной религиозной конфессии – УПЦ. Об этом красноречиво говорят и доклады, которые их авторы опубликовали в интернете, и, собственно сами Рекомендации Комитета. Но при этом в довольно объемном тексте Рекомендаций Украинская Православная Церковь ни разу не упоминается. Конкретно упомянута «Российская Православная Церковь», которой не существует в природе (есть Русская Православная Церковь), крымские епархии, а также некие «религиозные организации (объединения), которые входят в структуру (являются частью) религиозной организации (объединения), руководящий центр (управление) которой находится за пределами Украины в государстве, которое законом признано таковым, что осуществило военную агрессию против Украины и/или временно оккупировало часть ее территории».

Всем ясно, что под этим громоздким определением его авторы имеют в виду Украинскую Православную Церковь. Но дело в том, что УПЦ под это определение не подходит. Если раньше по отдельным положениям Устава УПЦ еще можно было вести дискуссию, что УПЦ имеет какие-то связи с Русской Церковью, то после Собора в Феофании, когда из Устава УПЦ вообще убрали все упоминания об РПЦ, этого уже сделать нельзя. Потому само название документа, где упоминается об «угрозах нацбезопасности, связанных с деятельностью религиозных организаций, имеющих руководящие центры на территории государства-агрессора», вызывает только недоумение. Таких религиозных организаций в Украине не существует. А если их нет – то к чему весь этот текст?

Само название документа, где упоминается об угрозах от Церкви «государства-агрессора», вызывает только недоумение. Таких религиозных организаций в Украине не существует. А если их нет – то к чему весь этот текст?

Противоречие второе: в Украине свобода религии, но к УПЦ это не относится

В Рекомендациях много раз подчеркивается, что Украина – свободное правовое государство, где соблюдаются права человека и, в частности, право на свободу совести. Несколько цитат для примера:

• «Обеспечение основоположных принципов свободы совести и вероисповедания, реализация этих прав в практике государственно-церковных отношений – одна из чрезвычайно важных функций демократического государства».
• «…религиозные организации действуют в правовом поле государства, а государство не вмешивается в канонично определенные дела церкви, обеспечивая свободу религии, свободу социально значимой деятельности церкви и благоприятные условия ее морально-просветительской работы».
• «Государство воздерживается от вмешательства в вопросы веры, убеждений или внутренней организации религиозной общности».

Все это звучит красиво, но вот сегодняшние реалии демонстрируют, что это просто пустые слова. Ведь чиновники на местах совершенно откровенно занимаются именно «вмешательствомв канонично определенные дела церкви». Можно навскидку вспомнить только несколько последних примеров.

Глава Хмельницкого райсовета Черниевич за месяц лично перевел в ПЦУ 16 храмов УПЦ.

В Кононовке Черкасской области глава Шрамковской ОТГ А. Куля сорвал освящение храма УПЦ.

В Ивано-Франковске мэр Марцинкив издает распоряжения о переводе собора УПЦ в ПЦУ, несмотря на неоднократные обращения самой общины о верности УПЦ. Более того, Марцинкив призывает горожан «собраться и прийти» на «первую службу на украинском языке».

В Боярке мэр анонсирует сбор массовки со всего города для переводов в ПЦУ каждого их храмов УПЦ. И это не считая десятков случаев запрета УПЦ местными властями в разных населенных пунктах. Практически ежедневно в селах и городах Украины власти с пцушниками организовывают сходки местных жителей для переводов в ПЦУ храмов УПЦ, цинично называя это «собранием религиозной общины».

Другая цитата из Рекомендаций: «До сих пор существуют ситуации, когда в украиноязычных селах богослужения в храме проводят на другом языке <…> органам государственной власти и органам местного самоуправления необходимо содействовать привлечению внимания к этой проблеме и ее всестороннему и объективному решению».

Что это, как не грубое вмешательство «в вопросы веры, убеждений или внутренней организации религиозной общности»? Неужели сами прихожане не могут без органов власти решить вопрос, на каком языке они должны молиться Богу?

А вот еще один пример не только грубого бесцеремонного вмешательства в дела религиозных организаций, но и прямое нарушение конституционного принципа отделения церкви от государства: «Интеграции украинского общества и повышению авторитета Украины на международной арене послужила бы реализация желания украинских православных верующих к объединению в единую поместную церковь».

Неужели сами прихожане не могут без органов власти решить вопрос, на каком языке они должны молиться Богу?

Налицо попытка использовать Церковь для реализации государственных интересов, а также прямое нарушение статьи 5 закона Украины «О свободе совести…», в которой сказано: «Религиозные организации не выполняют государственных функций».

Противоречие третье: в чем Украина лучше РФ?

В тексте Рекомендаций содержится много указаний на нарушения религиозных свобод на временно оккупированных территориях:

• «Российская оккупация части украинских территорий существенно повлияла на ситуацию с соблюдением прав религиозных организаций…»;
• «…российские захватчики предприняли введение в подконтрольных им регионах эрзац модели государственно-конфессионных отношений, свойственных Российской Федерации, где рамки религиозной свободы определяются мерой готовности религиозных сообществ сотрудничать с путинским режимом и/или публичной демонстрацией лояльности к нему»;
• «На временно оккупированных украинских территориях политика в религиозной сфере осуществляется по российскому сценарию с ущемлением и уничтожением религиозных свобод. Соответственно свобода совести и свобода религиозной деятельности серьезно ограничены. Отдельные конфессии продолжают терпеть прямые ущемления».

Минуточку, а разве это не похоже на то, что происходит с УПЦ на территории Украины, где, по слову участников комитетских слушаний, «Государство воздерживается от вмешательства в вопросы веры, убеждений или внутренней организации религиозной общности»?

Разве все эти рекомендации – про усиление финансового контроля, внедрение украинского языка на богослужениях и объединение всех православных в одну организацию для повышения авторитета Украины на международной арене – не «эрзац модель государственно-конфессионных отношений, свойственная Российской Федерации»? Разве продолжающиеся захваты храмов УПЦ не свидетельствуют о том, что «отдельные конфессии продолжают терпеть прямые ущемления»? Разве постановления органов местного самоуправления о запрете деятельности УПЦ не являются примером того, что «рамки религиозной свободы определяются мерой готовности религиозных сообществ сотрудничать» с определенными политическими силами в Украине?

Борьба за будущее Украины

Борьба за будущее Украины ведется не только на фронтах и не только оружием. Эта борьба ведется прежде всего внутри Украины, и это борьба идеологическая. Никто за нас самих нашу страну не построит, другие страны и народы могут только помогать нам в этом, но не делать за нас. Верен также и обратный тезис: никто не сможет нас поработить, если мы не поработим сами себя. Война в итоге закончится, но вот какую Украину мы построим после ее окончания – это большой вопрос. Мы можем построить действительно свободную страну, где права каждого будут соблюдаться и уважаться, и где никого не будут преследовать за инакомыслие. А можем перенять «эрзац модели государственно-конфессионных отношений, свойственных Российской Федерации».

При всех подобных рассуждениях необходимо сразу опровергнуть аргумент, что, мол, права УПЦ ущемляются ради обеспечения безопасности Украины, и такое положение вещей согласуется со всеми международными конвенциями о правах человека. Для того чтобы обвинять УПЦ в угрозе безопасности, нужно представить доказательства, факты, уголовные дела и судебные решения, а их практически нет. Тем более что противозаконная деятельность отдельных представителей УПЦ (если таковая и имеет место) не может проецироваться на всю Церковь. Ведь почему-то никто не проецирует множество доказанных фактов коллаборационизма среди украинской полиции на сами эти органы.

Недруги УПЦ говорят, что они борются с «путинскими нарративами», критикуют идеологию «русского мира» и пытаются не допустить в Украине проявления авторитаризма и даже тоталитаризма, свойственного Российской Федерации. Но часто, сами того не замечая (а может, все-таки, замечая?), они действуют в рамках именно российской логики и «путинских нарративов», перенимают российскую модель общественных и политических отношений.

Например, как понять слова комитетских Рекомендаций об антиукраинских указах российских монархов?

Цитата: «Участники слушаний обращают особенное внимание на то, что последствия насильственной русификации XVIII-XX ст. в религиозной сфере Украины до конца не преодолены: указ Петра І 1720 г. про запрет книгопечатания на украинском языке и изъятие украинских текстов из церковных книг; Валуевский циркуляр 1863 г. про остановку печати образовательной, духовной и научной литературы на украинском языке; указ Екатерины II 1763 г. про запрет преподавания на украинском языке в Киево-Могилянской академии…» и так далее.

Это обращение к давным-давно не действующим документам является не чем иным, как попыткой задать мета-исторические рамки, в которых предлагается действовать сегодня. Но ведь в подобных рамках мыслит и российский президент, который свои сегодняшние действия обосновывает на удобных ему исторических фактах, которые он по-своему трактует.

Вдумаемся: нам предлагается сегодня насаждать украинский язык на богослужениях по причине того, что российские цари когда-то там принимали неправильные указы!

Вдумаемся: нам предлагается сегодня насаждать украинский язык на богослужениях по причине того, что российские цари когда-то там принимали неправильные указы! Может, все-таки более правильным было бы исходить не из документов трехсотлетней давности, а из желания граждан Украины, живущих сегодня, из их сегодняшних прав и интересов?

Для того чтобы понять бесперспективность исторических рамок, можно вспомнить, например, кампанию по тотальной украинизации не только Украины, но и Кубани, Ростовской области, Ставропольского края, Северного Казахстана и других областей, исторически заселенных украинцами в 1920-1930 гг. Цитата из совместного постановления ВУЦИК и СНК УССР «О мерах срочного проведения полной украинизации советского аппарата» от 30.04.1925 г.: «Сотрудники государственных учреждений и государственных торгово-промышленных предприятий, у которых замечено будет отрицательное отношение к украинизации, выражающееся в том, что за истекший период они не принимали никаких мер к изучению украинского языка, могут быть администрацией этих учреждений и предприятий уволены без выдачи выходного пособия». И что нам делать теперь – объявить большевиков благодетелями или наоборот, заняться антиукраинизацией?

Уже говорилось, что призывы к объединению православных конфессий ради международного авторитета Украины или указания, на каком языке совершать богослужения, – это нарушение принципа отделения Церкви от государства и попытка использовать религиозные организации в политических интересах. Если такая модель государственно-церковных отношений в итоге возобладает, то мы уже не сможем сказать, что Украина – свободная страна, что в Украине соблюдаются права человека и что у нас не делят людей на граждан первого и второго сорта. Несмотря на то, что УПЦ часто занимает более патриотическую позицию, чем другие религиозные организации, несмотря на то, что она больше всего страдает от военных действий, против нее выдвигаются голословные обвинения, принимаются решения о запрете деятельности и звучат призывы к принятию антицерковных законов и иных репрессивных мер. А ведь УПЦ – это десятки миллионов верующих, огромная часть населения страны, которая хочет верить так, как учит Православная Церковь.

Думается, верующие УПЦ должны прийти к выводу: ни центральная, ни местная власть, ни пцушники, ни униаты не будут считать нас «своими». Точнее, мы для них – просто чужие. И не потому, что мы как-то связаны с врагом, нет. Как бы пафосно это ни звучало, но нас гонят и будут гнать потому, что мы принадлежим к Церкви Христовой. Потому стоит это осознать и порадоваться.