За 35 лет до того, как папа Франциск призвал российских католиков работать на величие и процветание России, не очень популярная группа русского андеграунда «Тупые» выплеснула на головы изумлённой публики свой гаражный панк со зловещим по тем временам припевом: «И грянет страшный русский ренессанс». То есть де-факто понтифик пошёл по стопам «неадекватного балета мусульманского джаза», как называли себя в то время «Тупые».
Появление понятия «ренессанс» в контексте культуры советского андеграунда второй половины 1980-х годов объясняется, судя по всему, тем, что снятие контроля 4-го («церковного») отдела 5-го управления КГБ над деятельностью Московской патриархии и пышное празднование в июне 1988 года тысячелетия крещения Руси вызвали подъём интереса к православию, появление новых православных общин, реставрацию заброшенных храмов, резкое увеличение числа крещений, венчаний и других церковных обрядов. Скачкообразный рост популярности РПЦ спровоцировал разговоры о «религиозном ренессансе». Но суть песни «Тупых» была в другом.
Пророческая энергетика русского рока
В разгар перестройки все хотели жить как на Западе, мечтали, чтобы СССР стал «нормальной страной», и говорили о демократии и общечеловеческих ценностях. Тогда же вышел фильм Сергея Соловьёва «Асса», заканчивавшийся хеппенингом под песню Виктора Цоя «Мы ждём перемен». Впереди были первые на альтернативной основе выборы в Верховный совет СССР и прямые трансляции заседаний Съезда народных депутатов, которые слушали дома и на работе, в автобусах и электричках. Казалось, что страна на полном ходу движется к демократии и с энтузиазмом вписывается в мировое сообщество.
И в это самое время солист «Тупых» срывающимся на визг голосом пел про то, как пребывающие в сладкой спячке русские амбалы вдруг встанут, встрепенутся и «замочат» (в первом куплете) европейцев, которые «всё прыгают, всё скачут», а потом (во втором куплете) – демократов, которые «кровь сосут и ноют», «с ума слетели» и «совсем уже обалдели». А после этого «грянет страшный русский ренессанс».
Сегодня нельзя не признать, что образный ряд этой простенькой, в сущности, песни был пророческим: через четверть века скачущие европейцы превратились в прыгающий под крики «Кто не скачет, тот москаль» киевский Майдан, а ноющих и обалдевших демократов в России хватало во все времена. Но самое интересное состоит в том, что в своей реакции на перестроечный угар «Тупые» были не одиноки.
В том же 1988 году «Крематорий» выпустил альбом «Кома» (говорящее название) с песней «Мусорный ветер», ставшей визитной карточкой этой рок-группы. А в этом треке – полный набор ужасов постсоветской жизни: стихийные бедствия («плач природы, смех Сатаны»), цифровизация («вместо людей машины»), экологические проблемы («мёртвые рыбы в иссохшей реке»). И всё это не случайно, а «оттого, что мы любили ловить ветра и разбрасывать камни».
Через три года, осенью 1991-го, раздаётся вопль Юрия Шевчука «Что же будет с Родиной и с нами?», ставший прологом распада Союза и очень актуально звучавший на фоне октябрьских событий 1993 года. Затем появляется песня «Война» группы «Чёрный Обелиск», отразившая реакцию на беспредел в стране и вооружённые конфликты в бывших советских республиках:
В воздухе витает неосознанный страх,
Истинные ценности горят на кострах.
<…>
Трещины улыбок на подобиях лиц,
Ужас и бессилие из запавших глазниц.
В 1994 году та же группа выпускает ещё один альбом с песней «Я остаюсь», в которой есть всё: и безнадёжность («мы опять стоим, и в трюме вода»), и соблазн спастись путём релокации («ты опять твердишь, что надо бежать туда, где не качает, сухо и есть чем дышать», и отказ от этого решения («чтоб стоять, я должен держаться корней, и я остаюсь там, где мне хочется быть»).
Но безнадёжность никуда не делась, и в 1996 году в очередном альбоме «Крематория» появляется песня «2001 год»:
…я бегу по дороге, разинув рот,
А за мной по пятам катятся танки.
<…>
Я один из тех, кто затерялся в толпе.
<…>
Но я так бы хотел встретить живым 2001 год.
«Новые песни придумала жизнь…»
В русском роке были не только такие настроения. В 1990-х он покрыл все направления. В нём была и пронзительная любовная лирика, и разухабистое веселье, и многое другое. Он занял не только своё пространство, но и нишу советских бардов, которые начали уходить задолго до перестройки. В 1977 году в Париже погиб Александр Галич, придавший бардовской песне гражданский, антисоветский пафос. В 1980-м умер всенародный любимец Владимир Высоцкий. В 1984 году не стало Юрия Визбора, одного из основателей жанра бардовский песни.
Булат Окуджава ушёл в 1997 году, но после распада Союза он практически не писал, а в 1990-х от него отвернулась часть поклонников. Причиной стала его политическая позиция.
Во время событий 1993 года он сказал в одном из интервью, что «наслаждался зрелищем» расстрела Белого дома.
А в 1995-м после рейда в Будённовск банды Шамиля Басаева популярный бард назвал этого террориста «единственным, кто смог остановить эту бойню».
Евгений Клячкин, известный песнями на стихи Иосифа Бродского, уехал в 1990 году в Израиль. Его последний концерт в СССР состоял преимущественно из уже разрешённой антисоветчины, а на просьбу спеть из «Шествия» (Бродского) он ответил, что «ничего из Бродского не помнит». А эти 13 романсов были лучшим, что он написал за всё время. В общем, всё получилось именно так, как он спел в начале концерта, горько и больно: «Я прощаюсь со страной, где прожил жизнь – не разберу чью».
Бардовская песня не исчезла, но с уходом мэтров, которые подняли её на достаточно высокий уровень, она вернулась к посиделкам у костра, в чём можно убедиться, посетив Грушинский фестиваль, которому в этом году исполнилось 55 лет. А рок вышел на большую сцену и собирал по 100–200 тысяч зрителей на ежегодных фестивалях «Нашествие» и десятки тысяч на других мероприятиях.
Сегодня, когда страна воюет, творческая страта раскололась ещё глубже. Носители цветущей сложности, такие как тот же БГ (Борис Гребенщиков признан иностранным агентом по решению Минюста РФ) или «Би-2», уехали из страны вслед за поп-звёздами эстрады. Большинство появляющихся в последнее время песен в чём-то проще и жёстче. Таких наворотов, как в творчестве уже покинувших этот мир Сергея Курёхина, известного своей формулой «Ленин – гриб», или Егора Летова, ставшего одним из идеологов Национал-большевистской партии (запрещена в России, прекратила своё существование) Эдуарда Лимонова, в них нет.
Но нет и энергетики, которая была у простых по смыслу, но эмоциональных хитов, таких как песня группы «Белый орёл» про систему «Град», Путина и Сталинград или манифест Александра Маршала на стихи Владимира Кобеца «Я русский. Я тот самый “колорад”».
Они заводили аудиторию, которой, как сказано в одной из них, «человечность прививала жизнь в палатах умиравшего Союза».
Определённую роль играло и то, что первая из этих песен появилась на фоне успехов во второй чеченской войне, а вторая была ответом на события в Донбассе и всплеск антироссийской пропаганды на Западе.
Год назад Гарик Сукачёв собрал более 20 известных музыкантов и в ответ на массовый отъезд из страны деятелей культуры реанимировал песню «Я остаюсь». А панк про «страшный русский ренессанс» накладывают сегодня не на картину декаданса с Дуней Смирновой в чёрном декольте, а на видеоряд с танками и ракетами. Но энтузиазма эти ролики не вызывают. Перестроечная лихость осталась в прошлом, а нового всплеска пассионарности нет.
Конечно, хотелось бы надеяться на русский ренессанс, но за полтора года военной спецоперации, ход которой порождает не только разочарование, но и остающиеся без ответов вопросы и недоумение, энергетический запал её первых дней, когда многие с облегчением подумали: «Наконец-то решили ответить», постепенно сходит на нет.
Сегодня самым популярным автором и исполнителем песен стал Shaman. Его песни «Я русский», «Встанем», «Моя Россия» заводят молодёжь, которая реагирует главным образом на ритм. Но в них есть и вполне актуальный и, можно сказать, правильный смысл:
…меня не сломать,
И всё потому, что
Я русский, я иду до конца. <…>
Встанем,
Пока с нами рядом Господь
И истина с нами. <…>
Сердце я не предам,
Знаю, я всё отдам,
Чтобы жила моя Россия. <…>
Клипы на эти песни собирают миллионы просмотров, зрители на концертах неистовствуют. Проблема однако состоит в том, что их смысловой посыл и образный ряд пугающе просты. В них нет пророчеств и открытий. Они бьют по эмоциям и практически не затрагивают душу.
Источник: octagon.media
Заставка: wikimedia
