Мнение экспертов. Директор Института прикладных политических исследований ВШЭ Валерия Касамара – о реформировании системы высшего образования.
Для начала надо разделять происходящее непосредственно в системе образования и происходящее вокруг нее.
Что вокруг? Вокруг развивается граничащий с луддизмом гул, главный посыл которого в том, чтобы отменить все и откатить систему образования к советским настройкам. Обратите внимание: в том гуле не фигурируют какие-то иные образовательные концепции, кроме советской и болонской, будто только в этой дихотомии и существует образование (спойлер — нет).
Вокруг ЕГЭ, двухступенчатой системы, цифровизации, вокруг любых образовательных новелл всегда много вопросов и переживаний. И это нормально, общественная реакция всегда была трепетной по отношению ко всему, что касается детей и молодежи. Однако не нормально слишком заигрывать с этой реакцией, как, впрочем, и игнорировать ее. Важно объяснять происходящее. Например, что Болонский процесс – это не бакалавриат+магистратура, и даже не ЕГЭ, это принципы, в основе которых объединение и определенные стандарты. Безусловно, Болонский процесс — часть европейской глобальной повестки, путь к образовательной интеграции. Эти процессы в новом времени подвергаются пересмотру и переформатированию, однако это не предполагает резкого слома устоявшихся основ российского образования, отмены всего и вся, отката назад в великое прошлое. В первую очередь, это предполагает ревизию собственных образовательных целей, подбор подходящих технологий и переориентацию в международном взаимодействии. Действия эти должны быть плавными, любые размахивания шашкой могут привести к коллапсу образовательной системы.
Что внутри?
В российском образовании, как и в любой сложной системе, существует уйма накопившихся проблем. Необходимо снижать бумажную нагрузку, создавать конкурентные условия и мотивацию (оплата труда и пр.), привлекать длинные инвестиции в образование и науку, реализовывать программы поддержки молодых перспективных кадров, снижать региональную образовательную асимметрию. К этому (далеко не полному) списку теперь прибавляется и необходимость перестраивать налаженные процессы. На самом деле задача еще шире – не сломать то, что есть, изменить с учетом новых правил игры и попытаться не усугубить уже имеющиеся проблемы. Никакие резкие действия, как, скажем, отмена бакалавриата или магистратуры, не вписываются в эту реальность. Такое решение не может быть принято импульсно, оно приведет к дезориентации системы, выпускников и абитуриентов.
У российской системы образования появляется новая миссия — стать основой технологического суверенитета страны, то есть на длительном временном интервале воспроизводить глобально конкурентоспособные кадры (отдельная задача – удержать их). Поэтому, если говорить о перспективах развития российского образования, оно, с одной стороны, должно удовлетворять запрос на фундаментальные знания, а с другой, научить гибкости их применения. Просто потому, что эти знания стремительно устаревают даже в течение срока обучения. Образование должно быть очень динамичным, очень открытым (развитая мобильность в другие вузы и другие страны) и идти в тесной связке с работодателем (и у медиков, и у политологов, и у программистов). Важно, что эти требования не следствие смены геополитического ландшафта, это закономерный этап развития, над которым, по опыту ВШЭ, академическое сообщество работает постоянно. На том же примере ВШЭ – программа развития университета, предполагающая серьезный «проектный поворот», разрабатывалась с 2013 года и утверждена Правительством в 2021 году.
Надо понимать, что склонность принимать простые и резкие, пусть и кажущиеся популярными решения, свойственные людям особенно в кризисные ситуации, не будут способствовать построению сложной, отвечающей вызовам времени системы образования. Надо брать на себя ответственность за принятие сложных решений, за открытый диалог с обществом о всех волнующих его инициативах в образовании.
Источник: t.me/russica2
Заставка: minobrnauki.gov.ru
