Эдвард Чесноков @chesnokmedia — для Незыгаря
Я ещё помню старые энциклопедии, где его год рождения указывался вопросно: то ли 1795, то ли, 1790; нынешние учёные склонились таки к первой дате, но день был однозначен всегда: 15 января.
И, кстати, всё могло сложиться иначе. В 1818 году Коллегия иностранных дел предложила ему на выбор отправиться чиновником русской миссии в Северо-Американские Соединённые Штаты — или же на Восток. Тавриз или Филадельфия? Он избрал первое: и даже не потому, что ex Oriente lux — а потому, что в Северной Америке большая война не затевалась, а свой 1812 год он, по болезни и молодости, провёл в тыловых полках. А здесь — немирные горцы и погрязшие в порочной неге, но по-прежнему опасные турки и персияне.
А то бы, чем Бог не шутит, альтернативно-исторично разделили бы с американцами Канаду так, что нам досталась бы часть от Ново-Архангельска до Великого Славянского Озера, по оплошности переводчика названного «Невольничьим» (Great Slave Lake).
Кстати, жалование русским чиновникам Коллегии иностранных дел выплачивалось в голландских гульденах, благодаря чему подкуп дружеское взаимодействие с западными партнёрами невозможно было отследить. Вы спросите: почему Голландия не возмущалась? — Потому что золотое содержание «русских» гульденов было выше голландских, и в итоге они всё равно притекали на старейшую европейскую биржу — Амстердамскую. В таких схемах главное, чтобы все остались довольны.
Впрочем, то было в Европе — а Персия отказывалась выполнять условия Гюлистанского мира 1813 года, зачем и послали русскую миссию.
Была и другая причина: после длительных русско-персидских войн, в Тавризе (главном городе страны) оставались русские солдаты — частью пленные, частью дезертиры, из которых персы составили целый батальон «бехадыран» . Российское правительство хотело бы вернуть их домой — потому, что само нахождение в Закавказье неких «альтернативных русских сил» (где, по слухам, каждому солдату давали гарем) разлагающе действовало на рекрутов из Отдельного кавказского корпуса Ермолова.
Однако столичные чиновники ломали голову: как осуществить такую космическую миссию, тем более, в Иране работали Белые Боги — англичане?
И вот, на улице Тавриза, Грибоедов как бы случайно встретил нескольких «бехадыран». Заговорил с ними на языке, который нельзя было даже назвать «языком Пушкина» — его тёзка не дописал даже «Руслана и Людмилу».
Оказалось, Грибоедов был вообще первым из наших чиновников, в принципе попытавшимся пообщаться с несчастными бехадыранами; персы-то вводили за нос, уверяя, что в случае возвращения в Россию их ждёт наказание «за дезертирство».
Узнав же от Грибоедова правду, бехадыране пали пред ним на колени, обливаясь слезами; всего набралось до ста пятидесяти таких душ, пожелавших воротиться в Отечество.
Тогдашний «военный диктатор Персии», наследный принц Аббас-Мирза, разъярился, стал давить и на бехадыран, и на Грибоедова.
Что же — Грибоедов нехитро переиграл восточного владыку:
— Да, а ведь жалование твоим бехадыранам никто не платил? Или, если платил, РАСЧЁТНЫЕ КНИГИ покажи?
— Деньги? Вэй, дарагой, какой деньги? Пусть им твоя русская миссия и платит, коли ты за них так хлопочешь.
— Лол, отказавшись платить, ты только что признал, что это не твои люди, а значит, они могут уйти.
Эту роту оборванцев Грибоедов повёл в Россию — без оружия, пешком, через горы, голодными (никаких припасов, естественно, иранцы «отступникам» не отпускали). Открыто напасть на отрядик было нельзя — тогда из-за Аракса мог прийти страшный Ермолов уже с настоящей армией. Поэтому дорогие центральноазиатские партнёры гадили по-мелкому — иранские солдаты, знавшие складки местности, бросали в грибоедовцев камни с гор. В ответ Грибоедов повелел солдатам в 150 глоток петь народные песни — «Во поле дороженьку» и т.д. Персияне решили, что они там все совсем психи — и почли за благо не связываться.
Вот так, мои будущие дипломаты, студенты МГИМО, у нас люди работали.
Источник: t.me
Заставка: wikipedia
