Они не уроды!

93
немного о брежневском стиле

 Галина Иванкина

Принято считать брежневский стиль в архитектуре дисгармоничным и уродливым. В 1970-х бытовала интеллигентская шутка: «Если старинная архитектура – это застывшая музыка, то продукция Моспроекта – окаменевшая мысль». Все благоволили к старине – дворянской ли крестьянской; отыскивали у себя Трубецких в семейном альбоме, ехали за аутентичными лаптями «на деревню к дедушке», вешали на стену лик Богородицы, купленный у вдовы-старушки за десять рублей. Искали корни. Современность – раздражала.

Ветерковый, походнический модернизм протух быстрее, чем успел стать Жар-Птицей футуро-мечты. Взамен пришла «окаменевшая мысль»? Нравилось печалиться “Под музыку Вивальди” тандема Никитиных и врубать тухмановский диско-шлягер “Из вагантов”, повествующий о средневековом двоечнике. Презрение к единообразию (и безобразию?) Брежнев-стайла выразил Эльдар Рязанов в своей новогодней комедии про то, как Женя Лукашин сходил в баню, а нашёл Барбару Брыльску.

Ещё сильнее ругали административные и культурно-просветительские сооружения. Вместе с тем, у зданий, построенных в эпоху «дорогого Леонида Ильича», есть вкусная изюминка, и нынче они могут вызвать ностальгию по безмятежному пятнадцатилетию. В них вложены колоссальные силы, а они часто кажутся нелепыми монстрами. Это, как сама эпоха, мечтавшая сделаться прорывной, а названная Застоем. Хотелось колоссального чуда – и на века, но БАМ назвали «дорогой в никуда».

Чуточку теории! Это направление в зодчестве именуется «брутализм», и оно было распространено во всём мире. Так, родиной брутализма является Великобритания, а не Третья улица Строителей. Никакого отношения к жёсткости и резкости это не имеет, хотя сооружения выглядят грубовато. Основой послужил материал – необработанный бетон или «бетон брут», чаще всего использовавшийся при строительстве. Термин получил широкое хождение после того, как британский архитектурный критик Рейнер Бэнем применил его в названии своей книги “Новый брутализм. Этика или эстетика?” и речь шла уже не о бетоне, отошедшем на второй план, а о некоем течении, сменившем стеклянно-алюминиевый модернизм.

Мы помним фамилии Баженов, Жилярди, Бове, Шехтель, Жолтовский, Фомин, Щусев, Голосов, но из «бруталистов» знаем одного Михаила Посохина, да и то повторяем в сотый раз: «Новый Арбат – вставная челюсть Москвы», хотя, это «красота и лепота», как сказал персонаж гайдаевского “Ивана Васильевича…”. Вот – архаичная и таинственная крепость палеонтологического музея (архитектор Юрий Платонов сотоварищи). Напоминает Вавилон или Марс, когда там ещё была жизнь. Или обиталище динозавра? Или нечто, построенное цивилизацией эволюционировавших ящеров? На отшибе столицы – вне музейных точек. В те годы активно продвигалась тема развития Москвы на юго-запад, а палеонтологический «заповедник» – одна из креативных идей. Предполагалось, что центр будет законсервирован, а по окраинам возникнут концертные залы, театры, галереи. Здание палеонтологического музея внушает робость – здесь чувствуется дыхание праистории.

  wikimedia

А в центре, который так и не законсервировали! – эффектное здание ТАСС (архитекторы – коллектив во главе с Виктором Егеревым; загл. фото). Дворец телеграфного агентства планировался ещё до войны – тогда рождались планы по тотальной реконструкции Москвы, но к теме вернулись в середине 1960-х годов и заказчикам виделась высоченная башня с намёком на западные постройки – ничего лишнего, зато море света и неона. Модернистские тенденции устарели так быстро, что проект завис на стадии макета.

К тому же в этих местах – капризные грунты, не позволявшие возводить массивы. Следующий вариант, предложенный коллективом во главе с Виктором Егеревым, оказался уютным девятиэтажным кубом, и его «вишенкой на торте» были гигантские проёмы, придававшие девятиэтажному зданию вид четырёхэтажного строения. Оконные рамы напоминали телеэкраны, символизировавшие важность СМИ в XX столетии. Кубик ТАСС неплохо вписался в район и не изуродовал исторический облик.

  wikipedia

А это – одна из московских доминант, прозванная в шутку «золотыми мозгами». Президиум Российской Академии Наук (архитектор – Юрий Платонов и коллектив ГИПРОНИИ Академии Наук СССР). Вопрос о строительстве был поставлен в 1960-х годах, когда советская наука переживала расцвет, а ребята, подобные физику Гусеву из киноленты “Девять дней одного года”, мечтали бескорыстно служить отечеству.

К разработке были подключены академики, не имевшие отношения к архитектуре – например, Владимир Котельников, автор знаменитой «теоремы отсчётов», используемой в области передачи сигналов. Творческий конкурс не проводился, и строительство поручили ГИПРОНИИ АН СССР, а не конкретному автору или бюро.

Коллектив возглавил Юрий Платонов – тот самый, что «сочинил» форму палеонтологического музея. Насыщенный архитектурный замысел и сверхсовременные конструкции нуждались в средствах, но их постоянно не хватало. Возведение, с помпой начатое в 1970-х, было кое-как завершено в 1990-х. То есть к моменту полноценного использования, «золотые мозги» уже устарели – как эстетически, так и морально, а наука сделалась немодной, в отличие от бизнеса.

   wikimedia

Идём дальше? Дом Правительства Российской Федерации (архитектор Дмитрий Чечулин и группа “Моспроект”). Эта форма была задумана Чечулиным ещё в середине 1930-х годов, когда ему поручили возвести Дом Аэрофлота на площади Белорусского вокзала, но строительство сочли дорогостоящим и бесполезным, а потому эскизы долго хранились в папках, будто ожидая своего часа. В середине 1960-х возникла идея размещения всех правительственных служб в едином пространстве, и Чечулин вспомнил о своём невоплощённом детище.

Группа “Моспроект” под руководством Чечулина вычертила скуповатую версию – уже без кариатид, статуй и парадных входов. Участок Краснопресненской набережной выбрали из-за хорошего внешнего вида, не особо заботясь о грунтах, но эту сложность удалось преодолеть. Дом Правительства (или как его называли раньше – Дом Советов) стал первым многоэтажным зданием, в котором применили единообразный по форме сборный железобетонный каркас. Строили его долго – работы завершились в 1981 году, но белоснежный дворец действительно получился на славу.

В Перестройку Дом Советов окрестили Белым Домом по аналогии американским White House – цвела мода на всё западное, и уже под этим именем Белый Дом очутился в эпицентре маленькой, но страшной гражданской войны, разразившейся в октябре 1993 года. Благодаря умелому проектированию, реставрация не заняла много времени.

   wikimedia

И вот – Московский Дворец Молодёжи, находящийся недалеко от редакции “Завтра” (архитекторы – Яков Белопольский, Михаил Посохин-младший, Владимир Хавин). История Дворца стартовала в 1960-х годах. В прессе затеялась полемика – выбирали место, а заодно дискутировали о целесообразности самого решения.

В 1965 году наметилась точка сборки – Ленинские Горы и был объявлен архитектурный конкурс, но модернистский проект Павла Зиновьева оказался нежизнеспособным – как обычно, подвели грунты. К началу 1970-х Дворец Молодёжи решили перенести на Фрунзенскую и поменять форму здания – изначальная концепция гляделась, как мега-ларёк, да и вкусы трансформировались – в моду вошёл тот самый брутализм с могучими фасадами.

На этот раз победила группа во главе с Яковом Белопольским. Злые языки утверждали, что причина триумфа – наличие в команде Михаила Посохина-младшего, сына именитого московского градостроителя. Однако подобные склоки всегда раздирали творческую общественность. Здание Дворца выглядело солидно и не нарушало гармонию. Несмотря на внушительные размеры, махина и теперь не бросается в глаза и не режет пространство. Стилизованные колонны перекликаются с линиями наземного павильона метро “Фрунзенская” и создают ощущение ансамбля.

К возведению приступили нескоро – в 1980-х, а строили целых шесть лет, когда уже испарилась идеология. Комсомол всё больше трепался о «перестройке», а под шумок затевались дискотеки да развлекательные шоу под эгидой районных комитетов. МДМ сделался досуговым центром, где проходили выставки и концерты рок-музыки. Из-за обилия наружной рекламы дворец потерял яркую цельность, достигавшуюся мозаичными панно.

И это лишь пять наиболее известных зданий, а таких по Москве – десятки. По стране – сотни. Конечно, брежневский постмодерн гораздо менее прекрасен, чем русский авангард и сталинское необарокко, смешанное с классицизмом, но эти брежнев-палаццо не заслуживают насмешку или звание «уродцев», портящих природу. Присмотритесь к окружающим домам – быть может, они не так уж плохи, как пишут всякие блогеры-урбанисты (чурбанисты и бездари, честное слово).

Источник:  zavtra.ru

Заставка:  wikimedia

Если вам понравился материал, пожалуйста поделитесь им в социальных сетях:
Материал из рубрики: