За тридцать лет российский рынок водки проделал огромный путь, изменившись до неузнаваемости. Сегодня уже никто не штурмует водочные заводы с отрядами чоповцев. Выжившие участники банд остепенились, стали уважаемыми людьми: политиками, бизнесменами из российского списка Forbes.
Контроль над водочным рынком уже не возбуждает их так, как раньше: есть много других сфер, где можно заработать куда больше легких денег. Сегодня невозможно представить, чтобы, как в 1990-е гг., топ-менеджер крупной госкорпорации променял свое место ради работы с водкой.
Журналист Денис Пузырев в своей книге «Новейшая история в 14 бутылках. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал» собрал богатую палитру нарративов и уникальных фактов о главном алкогольном напитке России.
Книга представляет собрание историй 14 брендов («Смирновская», «Столичная», «Кремлевская», «Зеленая марка», «Довгань» и др.) за каждой из которых стоит своя история влияния, криминала и бизнеса.
Повествовательные сюжеты многогранны, многие факты уже подзабыты, а некоторые касаются еще советского периода. Например, решение о производстве Pepsi в СССР. С точки зрения советского руководства, тратить заработанную страной «нефтяную» валюту на покупку концентрированного сиропа для лимонада было полной глупостью.
Советское руководство настаивало на бартере — и сами предложили отдать PepsiCo монополию на дистрибуцию «Столичной» и сделка оказалась успешной: бренд «Столичная» был популярен в США.
В середине 1990-х гг., уже в постсоветский период, Б. Ельцин передал Национальному фонду спорта (Ш. Тарпишев) право на беспошлинный ввоз алкоголя и табака. Моментально был сформирован промысел, который работал на обогащение криминала и аффилированных с руководством страны бизнесменов.
Другой сюжет – Северная Осетия. В середине 1990-х гг. республика представляла собой водочно-спиртовый Мордор, доходы элит в котором росли за счет продажи водки. По спортивным результатам футбольной команды «Алании» (Владикавказ) можно судить о том, как идут дела у осетинских водочников. В 1995–1996 гг. они были на пике, однако уже вскоре спортивные результаты перестали радовать ее болельщиков. Это означало, что мощный водочный поток в Северной Осетии иссяк, а с ним пропали и деньги на футбол.
Сейчас сфера интересов крупных игроков – иная. Да и сам рынок стал скучнее: со времен выхода «Путинки», «Зеленой марки» и «Пяти озер» так и не появилось новых брендов с глобальными амбициями. Время создателей универсальных водочных миров и смыслов — таких как Вадим Касьянов и Станислав Кауфман — прошло, но сами фигуры и их судьба по-прежнему любопытны для обозрения.
Сегодня уже не водка, а вино все чаще оказывается под прицелом журналистов-расследователей, которые чуть ли не каждый месяц раскапывают новые шато с виноградниками, принадлежащие очередному чиновнику или сотруднику госкомпании. Как бы то ни было, нарратив об «алкашке» по-прежнему дает отчетливое представления о практиках и моделях формирования бизнес-промыслов элит постсоветского периода. Его генезис и эволюция и составляют главное содержание книги.
Незыгарь и издательство Individuum представляют фрагмент из книги журналиста Дениса Пузырева «Новейшая история России в 14 бутылках водки».
Глава 11: Питерская, в которой культурная столица безуспешно пытается превратиться в водочную
[3].Первые деньги Сабадаш заработал, торгуя шашлыками у Петропавловской крепости и водкой на финской границе прямо из багажника своих «Жигулей». Затем переключился на пошив курток-«алясок» и поддельных джинсов Levi’s. Еще в конце 1980-х смог договориться со шведской компанией V&S, производившей водку Absolut, и стал ее первым официальным дистрибьютором в России. Правда, со шведами вышел скандал: после окончания Игр доброй воли, которые прошли в Санкт-Петербурге в 1994 году, шведские партнеры выяснили, что каким-то удивительным образом объем проданного Сабадашем «Абсолюта» значительно превышает объем поставленного ему из Швеции. Согласно легенде, которую я слышал от нескольких ветеранов алкогольного рынка России, припертый к стенке Сабадаш не стал придумывать оправданий, а просто предложил шведам выкупить у него миллион бутылок левого «Абсолюта», произведенного в Польше и уже ввезенного им в Россию.
Вполне допускаю, что эта история — всего лишь байка и ничего подобного не происходило на самом деле, однако дальнейший путь в бизнесе Александра Сабадаша и методы его работы вполне укладываются в образ, соответствующий этой легенде. Примерно так он поступал всегда.
Санкт-Петербург 1990-х с легкой руки основателя Агентства журналистских расследований (АЖУР) Андрея Константинова до сих пор принято называть «бандитским». Бывшая столица империи на более чем десятилетие стала ареной противостояния преступных группировок со всем сопутствующим антуражем: перестрелками, убийствами конкурентов, бизнесменов, чиновников, борьбой за самые жирные бизнес-активы. Вообще-то все то же самое в те годы происходило по всей России. Однако особенностью бандитских войн Петербурга, про версии Константинова, был не только масштаб их влияния на все сферы жизни города, но и отсутствие сдерживающего фактора в лице старых советских воров в законе, которые оставались влиятельными фигурами в Москве, но не слишком котировались среди бандитов новой формации северной столицы. При этом в своей обстоятельной энциклопедии бандитского Петербурга Константинов не посвятил Сабадашу не то что отдельной главы, но даже слова — Сабадаш там, кажется, вовсе не упоминается. И это несмотря на то что за глаза его никак, кроме как «рейдером», в городе не называли.
«Просто Сабадаш не имеет отношения к бандитскому Петербургу, — объясняет отсутствие столь значимой для 1990-х фигуры в „бандитской энциклопедии“ Питера один из ее составителей Евгений Вышенков, заместитель директора АЖУРа, а в прошлом милиционер, отсидевший срок за рэкет. — Он никогда не был в братве, никогда не имел своего коллектива. Одиночка».
Источник: t.me
