В декабре 1915 года в Художественном бюро Надежды Добычиной на Марсовом поле в Петербурге открылась «Последняя футуристическая выставка картин «0,10». На ней 14 русских художников представили 154 работы — Казимир Малевич, Владимир Татлин, Иван Пуни, Ольга Розанова, Ксения Богуславская и другие. Они первыми продемонстрировали российской публике новаторские направления русского авангарда — супрематизм и конструктивизм.
Куратор выставки Казимир Малевич выставил 39 работ. И самое яркое впечатление на зрителей оказало полотно размером 79,5 на 79,5 сантиметров. Оно висело, словно икона в старинных домах, в «красном углу» помещения. Это был черный «Четырехугольник», близкий по пропорциям к квадрату, который обрамляла белая кайма. В наши дни эта работа хранится в Государственной Третьяковской галерее. Вместе с «Черным кругом» и «Черным крестом» квадрат составлял триптих, который положил начало «новому беспредметному реализму» в отечественном искусстве.
Посетители выставки разделились в мнениях о новых подходах в живописи. Например, один из основателей объединения «Мир искусства», художественный критик Александр Бенуа писал в газете «Речь» в январе 1916 года:
На этот критический отзыв Малевич ответил письмом к Бенуа в том же году: «И я счастлив, что лицо моего квадрата не может слиться ни с одним мастером, ни временем», добавив: «У меня — одна голая, без рамы (как карман) икона моего времени, и трудно бороться. Но счастье быть не похожим на вас дает силы идти все дальше и дальше в пустоту пустынь. Ибо там только преображение».
Однако противоположную позицию заняли ценители модернистских поисков Малевича и его нового объединения «Супремус» — от латинского слова «наивысший». Поэт Андрей Белый вспоминал, как известный философ того времени Михаил Гершензон привел его посмотреть на работы Малевича:
…Однажды М[ихаил] О[сипович], поставив меня перед двумя квадратами супрематиста Малевича (черным и красным), заклокотал, заплевал; и — серьезнейше выпалил голосом лекционным, суровым:
— История живописи и все эти Врубели перед такими квадратами — нуль!
Он стоял перед квадратами, точно молясь им; и я стоял: ну да, — два квадрата; он мне объяснял тогда: глядя на эти квадраты (черный и красный), переживает он падение старого мира:
— Вы посмотрите-ка: рушится все.
Малевич должен был продолжить заграничное путешествие и отвезти свой архив в Париж, но его срочно вызвали домой и арестовали прямо на вокзале по подозрению в шпионаже. Правда, спустя месяц с извинениями отпустили. И в 1929 году даже назначили народным комиссаром ИЗО Наркомпроса. Тогда же художник начал работу над персональной выставкой в Третьяковской галерее и написал свой третий «Черный квадрат» — такого же размера, как и первый. А в 1932 году на выставке «Художники РСФСР за 15 лет» в Ленинграде посетители увидели четвертый квадрат — 53,5 на 53,5 сантиметра.
«Черные квадраты» Малевича стали противоречивой темой в мировом искусстве. До сих пор кто-то, почти повторяя воспоминания художницы Веры Пестель от 1916 года, возмущенно кричит: «Да ведь это легко! Это всякий может сделать! И ребенок так сделает!» А другие ищут в работах новые смыслы. Тем более поводов для размышлений становится все больше: в 2015 году сотрудники Третьяковской галереи обнаружили под первым «Черным квадратом» два цветных изображения. Рентгеновские лучи открыли исследователям кубофутуристическую и протосупрематическую композиции, а также надпись «Битва негров в темной пещере», которая отсылает к черному полотну французского писателя Альфонса Алле 1882 года.
